(no subject)
Sep. 7th, 2010 02:08 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
chetvergvecherОстальных мать-природа настряпала в ещё более озлобленном настроении...
Дочитал «Русский лес» Леонида Леонова, но не проникся.
Наверное, это надо было читать раньше, в другом возрасте и в другую эпоху. Тогда многое в романе, может быть, не показалось бы таким фальшивым и искусственным.
В центре эпического произведения, охватывающего десятилетия истории нашей страны, находится научный конфликт между сугубо русским учёным Вихровым и его идейным противником подозрительным Грацианским. Первый всю жизнь пишет учебники и статьи, отстаивая разумное лесопользование. Второй сделал карьеру на критике первого, указывая, что построение социализма и индустриализация страны требуют повышенного потребления древесины. По мере развития сюжета выясняется, что в далёкой дореволюционной молодости Грацианский пал жертвой полицейской провокации и втайне запятнал свою репутацию, а, значит, его демагогические аргументы в научном споре не имеют никакого веса, и поэтому тяжёлый груз провинившейся совести, наоборот, тащит профессора на дно проруби.
Книга будто бы про учёных и про институт, в котором они преподают и работают. Но, на самом деле, это не более чем символы учёных и исследователей как выразителей определённых идей. В романе нет производственных деталей – таких, чтобы можно было бы сказать, что эта книга – про учёных. Она не про них, тут нет технической тщательности Артура Хейли или новаторского духа погружения в тайны мироздания, который хорошо получалось передавать у многих других писателей, когда они темой своих книг выбирали исследователей (назову вот хоть «Эрроусмита» Синклера Льюиса для примера).
Ещё я считаю, что в хорошем романе обязательно должно быть про любовь. Удивительное дело. В романе три любовных линии. Несчастная и бестолковая любовь Вихрова к холодной женщине, которая никогда и никого не любила. Благополучная любовь дочери профессора к человеку, о котором упоминается на первых страницах романа и который потом появляется только на последних. И роман молоденького Грацианского с нанятой жандармами изображать приличную женщину проституткой. И вот только последнее способно вызвать в прогрессивном читателе какие-то сопереживания.
С высот, если так можно выразиться, современного цинизма идеологическая (и не только) фальшивость текста резко бросается в глаза. Когда, например, сыну профессора предлагают поработать в паровозном депо помощником машиниста, автор говорит, что для молодёжи тех лет такая работа была вроде дворянского титула, которым можно было звучно гордиться. Цинизм сразу подсказывает, что, конечно, с такой строчкой в биографии последующая жизнь в те времена была бы полегче.
Роман интересен в историческом контексте – и как свидетельство восприятия современниками первого года войны и сражений под Москвой, и как одно из первых сочинений острой экологической направленности. Вот у Ивана Ефремова, к примеру, тревожных экологических нот в приблизительно те же годы написанной и изданной «Туманности Андромеды» не звучит, но этот писатель обеспокоен угрозой ядерного взаимоуничтожения. Актуальность лесосбережения и тогда, и сейчас, при всей возможной значимости, по важности второстепенна. Хорошо было бы, если бы сохранение лесов было самой главной проблемой России (здравствуй, Химкинский лес).
Дочитал «Русский лес» Леонида Леонова, но не проникся.
Наверное, это надо было читать раньше, в другом возрасте и в другую эпоху. Тогда многое в романе, может быть, не показалось бы таким фальшивым и искусственным.
В центре эпического произведения, охватывающего десятилетия истории нашей страны, находится научный конфликт между сугубо русским учёным Вихровым и его идейным противником подозрительным Грацианским. Первый всю жизнь пишет учебники и статьи, отстаивая разумное лесопользование. Второй сделал карьеру на критике первого, указывая, что построение социализма и индустриализация страны требуют повышенного потребления древесины. По мере развития сюжета выясняется, что в далёкой дореволюционной молодости Грацианский пал жертвой полицейской провокации и втайне запятнал свою репутацию, а, значит, его демагогические аргументы в научном споре не имеют никакого веса, и поэтому тяжёлый груз провинившейся совести, наоборот, тащит профессора на дно проруби.
Книга будто бы про учёных и про институт, в котором они преподают и работают. Но, на самом деле, это не более чем символы учёных и исследователей как выразителей определённых идей. В романе нет производственных деталей – таких, чтобы можно было бы сказать, что эта книга – про учёных. Она не про них, тут нет технической тщательности Артура Хейли или новаторского духа погружения в тайны мироздания, который хорошо получалось передавать у многих других писателей, когда они темой своих книг выбирали исследователей (назову вот хоть «Эрроусмита» Синклера Льюиса для примера).
Ещё я считаю, что в хорошем романе обязательно должно быть про любовь. Удивительное дело. В романе три любовных линии. Несчастная и бестолковая любовь Вихрова к холодной женщине, которая никогда и никого не любила. Благополучная любовь дочери профессора к человеку, о котором упоминается на первых страницах романа и который потом появляется только на последних. И роман молоденького Грацианского с нанятой жандармами изображать приличную женщину проституткой. И вот только последнее способно вызвать в прогрессивном читателе какие-то сопереживания.
С высот, если так можно выразиться, современного цинизма идеологическая (и не только) фальшивость текста резко бросается в глаза. Когда, например, сыну профессора предлагают поработать в паровозном депо помощником машиниста, автор говорит, что для молодёжи тех лет такая работа была вроде дворянского титула, которым можно было звучно гордиться. Цинизм сразу подсказывает, что, конечно, с такой строчкой в биографии последующая жизнь в те времена была бы полегче.
Роман интересен в историческом контексте – и как свидетельство восприятия современниками первого года войны и сражений под Москвой, и как одно из первых сочинений острой экологической направленности. Вот у Ивана Ефремова, к примеру, тревожных экологических нот в приблизительно те же годы написанной и изданной «Туманности Андромеды» не звучит, но этот писатель обеспокоен угрозой ядерного взаимоуничтожения. Актуальность лесосбережения и тогда, и сейчас, при всей возможной значимости, по важности второстепенна. Хорошо было бы, если бы сохранение лесов было самой главной проблемой России (здравствуй, Химкинский лес).
