![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
chetvergvecherВ конце девятнадцатого века в России было два популярных писателя, издающихся самыми большими тиражами. Лев Толстой и Иван Ивин (Кассиров). Так, в 1887 году сочинения графа Толстого были изданы в количестве 677 500 экземпляров. Сам же писатель в конце восьмидесятых годов позапрошлого века любил предлагать гостям такую загадку – кто самый распространённый писатель в России? И на вежливое – Толстой? - отвечал – Кассиров.
Кассиров, автор расходящихся миллионными тиражами “лубочных книг”, был очень беден. Когда Толстой и Кассиров встретились, то граф спросил крестьянина: “А зачем вы живёте в Москве? Здесь содержание дорого стоит. Вот вы, например, носите здесь пиджак, брюки, сапоги… Едите мясо, белый хлеб и прочее. А в деревне вы бы надели армячок, лапотки, кушали бы чёрный хлеб с квасом, редечку, молоко… чай вприкуску… И жили бы отлично, покойно”. Кассиров объяснил Толстому, что он с малолетства в деревне не жил и крестьянского труда не знает, а в деревне деньги тоже нужны – на уплату податей, на домашние расходы, а взять их там негде, только в городе. После встречи с Кассировым Толстой написал: “Я ему внушил, что надо, и он, нетронутый дикий человек, живо понял и принял, как мне кажется, мои слова”.
Ни одной Джихангировой песни Мишель, конечно, не запомнил, но зато на обратном пути университетские студиозусы обучили его своему боевому маршу, который начинается так:
Рехо, рехо, рехо-хо-хо-хо-хо!
Ага-него, ням-ням-ням-ням,
Первички ня-а-ам!
А ну-ка демо! А шервервумба!
А шервервумба, вумба-вумба,
цум-бай-квеле,
тольминдадо,
Цум-бай-квеле, цум-бай-ква...
И так далее. О, эти ташлинские титаны духа! Мишель никак не мог остановиться, я не выдержал и все-таки заснул.
Аркадий и Борис Стругацкие. Отягощенные злом, или сорок лет спустя.
Много лет назад, задолго, разумеется, до того, как книга была опубликована, когда я ещё был прилежным школьником и настойчиво занимался баскетболом, меня в секции пацаны научили ведь этой песне с такой навязчивой мелодией, что она до сих пор крепко сидит в моей памяти. Слова были только немного другие – Аникадема! А ширивирипупа! Аникадема ширивирипупа квиридоринадзепупа квири дори бири буби трам-пам-па! Интеллекта, наверное, в этой песне, действительно, не очень много, да.
Про 22 лауреатов советско-российского “Оскара” в фантастике – премии журнала “Уральский следопыт” “Аэлита” – я могу сказать, что читал только одиннадцать из них. Так, чтобы прочитанное сколько-нибудь запомнилось. Это если Стругацких за одного считать. И нет никакого желания прочитать тех, кого я ещё не читал – или уже не упомню, про что они пишут.
Кассиров, автор расходящихся миллионными тиражами “лубочных книг”, был очень беден. Когда Толстой и Кассиров встретились, то граф спросил крестьянина: “А зачем вы живёте в Москве? Здесь содержание дорого стоит. Вот вы, например, носите здесь пиджак, брюки, сапоги… Едите мясо, белый хлеб и прочее. А в деревне вы бы надели армячок, лапотки, кушали бы чёрный хлеб с квасом, редечку, молоко… чай вприкуску… И жили бы отлично, покойно”. Кассиров объяснил Толстому, что он с малолетства в деревне не жил и крестьянского труда не знает, а в деревне деньги тоже нужны – на уплату податей, на домашние расходы, а взять их там негде, только в городе. После встречи с Кассировым Толстой написал: “Я ему внушил, что надо, и он, нетронутый дикий человек, живо понял и принял, как мне кажется, мои слова”.
Ни одной Джихангировой песни Мишель, конечно, не запомнил, но зато на обратном пути университетские студиозусы обучили его своему боевому маршу, который начинается так:
Рехо, рехо, рехо-хо-хо-хо-хо!
Ага-него, ням-ням-ням-ням,
Первички ня-а-ам!
А ну-ка демо! А шервервумба!
А шервервумба, вумба-вумба,
цум-бай-квеле,
тольминдадо,
Цум-бай-квеле, цум-бай-ква...
И так далее. О, эти ташлинские титаны духа! Мишель никак не мог остановиться, я не выдержал и все-таки заснул.
Аркадий и Борис Стругацкие. Отягощенные злом, или сорок лет спустя.
Много лет назад, задолго, разумеется, до того, как книга была опубликована, когда я ещё был прилежным школьником и настойчиво занимался баскетболом, меня в секции пацаны научили ведь этой песне с такой навязчивой мелодией, что она до сих пор крепко сидит в моей памяти. Слова были только немного другие – Аникадема! А ширивирипупа! Аникадема ширивирипупа квиридоринадзепупа квири дори бири буби трам-пам-па! Интеллекта, наверное, в этой песне, действительно, не очень много, да.
Про 22 лауреатов советско-российского “Оскара” в фантастике – премии журнала “Уральский следопыт” “Аэлита” – я могу сказать, что читал только одиннадцать из них. Так, чтобы прочитанное сколько-нибудь запомнилось. Это если Стругацких за одного считать. И нет никакого желания прочитать тех, кого я ещё не читал – или уже не упомню, про что они пишут.
