chetvergvecher (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
chetvergvecher) wrote2007-06-25 12:15 pm
chetvergvecher) wrote2007-06-25 12:15 pm
О Набокове, Платонове и Веллере
После того, как я на форуме написал, что Набоков с его пошлыми попахивающим Россией березняком и мерцающими сквозь чёрный флер глазами не так хорошо владел русским языком, как иные писатели, мне привели в ответ мнение Веллера о Платонове, выводящее Платонова из Толстого (а традиционно Платонова объединяют с Лесковым):
Пусть объяснят мне смысл конструкции "Он произвел ему ручной удар в грудь" вместо "ударил" или "но сам он не сделал себе никакой защиты" (от удара) вместо "никак не защитился" - и тогда я, туповатый недоумок, произведу благодарность просветившему моё понимание.
И мне сразу пришли в голову разные мысли, само собой разумеется – гениальные, а так как других гениальных мыслей у меня в голове тоже очень много, то надо, конечно, немедленно записать произошедшее в журнал, не убоявшись форумского дублирования, а то потом ищи этих мыслей в толкучке внутри головы, свищи.
При чтении этого текста Веллера сразу вспоминается мультипликационный пролог к популярному отечественному кинофильму “Ирония судьбы, или лёгким паром!”. Конструкции “он ударил” или “он не защитился” функциональны, но нисколько не красивы. Безлики и стандартны. Веллер эстетически схож с советскими бюрократическими инстанциями, убирающими лишнее с чертежей проектов многоэтажных жилых домов Третьей улицы Строителей. Это вот тот самый пятак, который упал всё-таки, звеня и подпрыгивая.
Более того. Слова Платонова абсолютно точны и понятны. Всегда. Читатель сразу себе образно представляет, что хочет показать ему автор. А поскольку “так не говорят”, то совмещение точной передачи смысла с необычной формой, в которой это делается, - забавно. Слова Платонова звучат прямо музыкой.
Напротив, на неуклюжей попытке Веллера спародировать Платонова - и тогда я, туповатый недоумок, произведу благодарность просветившему моё понимание - спотыкаешься. Дело даже не во внезапном юродствовании автора – и он, и читатели как-то, наверное, всё-таки склоняются к мысли, что Веллер – не туповатый недоумок. Дело в точности передачи смысла, в том, что Веллер хотел сказать.
Слово “произвести” носит механистический оттенок, машинный, словно речь идёт о производительной фабрике, об автомате, выполняющем свою функцию, выполняющем безэмоционально, разводя в разные углы чувства и долг. Когда речь идёт о человеке, производящем удар (“ручной” удар – музыка небесных сфер!), то употребление этого слова мало того, что может быть оправдано, так оно ещё и наполняет текст множеством глубоких оттенков. Человек, чья функция “производить” удары, - это воин, выполняющий свой долг боец Революции, винтик в машине уничтожения, частичка ужасающего, но прекрасного времени. Или вот человек, ударивший не в гневе, не со злобой, а без страсти.
Машинный оттенок, упомянутый абзацем выше, в выражении “произвести благодарность” пока ещё никуда не делся. В результате чего читатель оторопело пытается понять, хочет ли Веллер сказать, что автор – машина, функционально приспособленная производить благодарности, что автор собирается благодарить бесчувственно, не от всего сердца – неискренне, или даже что автор внезапно намекает на своё или читательское армейское прошлое.
Вот что можно сказать про чувство русского языка писателя Платонова и про чувство русского языка писателя Веллера на примере пристрастно подобранного последним кусочка фразы, которую, быть может, он и сам сочинил, потому что я поиском даже не нашёл её в доступных произведениях.
Пусть объяснят мне смысл конструкции "Он произвел ему ручной удар в грудь" вместо "ударил" или "но сам он не сделал себе никакой защиты" (от удара) вместо "никак не защитился" - и тогда я, туповатый недоумок, произведу благодарность просветившему моё понимание.
И мне сразу пришли в голову разные мысли, само собой разумеется – гениальные, а так как других гениальных мыслей у меня в голове тоже очень много, то надо, конечно, немедленно записать произошедшее в журнал, не убоявшись форумского дублирования, а то потом ищи этих мыслей в толкучке внутри головы, свищи.
При чтении этого текста Веллера сразу вспоминается мультипликационный пролог к популярному отечественному кинофильму “Ирония судьбы, или лёгким паром!”. Конструкции “он ударил” или “он не защитился” функциональны, но нисколько не красивы. Безлики и стандартны. Веллер эстетически схож с советскими бюрократическими инстанциями, убирающими лишнее с чертежей проектов многоэтажных жилых домов Третьей улицы Строителей. Это вот тот самый пятак, который упал всё-таки, звеня и подпрыгивая.
Более того. Слова Платонова абсолютно точны и понятны. Всегда. Читатель сразу себе образно представляет, что хочет показать ему автор. А поскольку “так не говорят”, то совмещение точной передачи смысла с необычной формой, в которой это делается, - забавно. Слова Платонова звучат прямо музыкой.
Напротив, на неуклюжей попытке Веллера спародировать Платонова - и тогда я, туповатый недоумок, произведу благодарность просветившему моё понимание - спотыкаешься. Дело даже не во внезапном юродствовании автора – и он, и читатели как-то, наверное, всё-таки склоняются к мысли, что Веллер – не туповатый недоумок. Дело в точности передачи смысла, в том, что Веллер хотел сказать.
Слово “произвести” носит механистический оттенок, машинный, словно речь идёт о производительной фабрике, об автомате, выполняющем свою функцию, выполняющем безэмоционально, разводя в разные углы чувства и долг. Когда речь идёт о человеке, производящем удар (“ручной” удар – музыка небесных сфер!), то употребление этого слова мало того, что может быть оправдано, так оно ещё и наполняет текст множеством глубоких оттенков. Человек, чья функция “производить” удары, - это воин, выполняющий свой долг боец Революции, винтик в машине уничтожения, частичка ужасающего, но прекрасного времени. Или вот человек, ударивший не в гневе, не со злобой, а без страсти.
Машинный оттенок, упомянутый абзацем выше, в выражении “произвести благодарность” пока ещё никуда не делся. В результате чего читатель оторопело пытается понять, хочет ли Веллер сказать, что автор – машина, функционально приспособленная производить благодарности, что автор собирается благодарить бесчувственно, не от всего сердца – неискренне, или даже что автор внезапно намекает на своё или читательское армейское прошлое.
Вот что можно сказать про чувство русского языка писателя Платонова и про чувство русского языка писателя Веллера на примере пристрастно подобранного последним кусочка фразы, которую, быть может, он и сам сочинил, потому что я поиском даже не нашёл её в доступных произведениях.